ЛИСОВСКИЙ КАЗИМИР ЛЕОНИДОВИЧ

Мальчик

 

1

 

 

Распахнулась певуче калитка,

И на улицу в сизый туман

Выбегает шумливо и прытко

Лет семи иль восьми мальчуган.

 

Видно, дома ему не сидится.

Да и можно ль бояться зимы?

Шерстяные на нем рукавицы,

И тулупчик потертый лоснится,

И в лиловых узорах пимы.

 

Прядь волос, непокорных и жестких,

Из-под шапки — торчком!

Перед ним

Частоколы, дома, перекрестки

Возникают один за другим.

 

Все в новинку ребячьему взгляду!

Убрала в самоцветы зима

Колокольню собора, ограды

И резные дома-терема.

 

Все для слуха его необычно:

Скрип полозьев на Каче, внизу,

Колокольчиков звон мелодичный

На переднем обозном возу.

 

А за каждым окошком ребята

В нем дружка своего узнают:

— Вася! Суриков! — машут, — Куда ты?

Заходи к нам. Погреешься тут.

 

Разве время забавам, проказам?

Ишь, мороз-то какой... Аж гудит!

Ну куда он, крепыш черноглазый,

Коренастый парнишка, спешит?

 

2

 

 

И что его манит

К березовой роще,

Туда, где в тумане

Острожная площадь?

 

Он видит: склоненный,

Высокого роста,

Стоит осужденный

На досках помоста.

 

Стоит онемело

У каторжной плахи

В разорванной белой

Холщовой рубахе.

 

И в кудрях не тает

Серебряный иней,

И свечка пылает

В руке его синей.

 

Но в этом смиренье

Такое упорство,

Такое презрение

К стражникам черствым!

 

Безжалостна стужа,

Морозны туманы...

И слезы и ужас

В глазах мальчугана,

 

Свечи этой пламя,

Рассвет этот синий

Возникнут с годами

На грубой холстине.

 

3

 

 

Пушки снежные, и стены,

И хрустальные зубцы.

Подъезжают к ним степенно,

Подбоченясь, молодцы.

 

Каждый в красных шароварах.

Каждый крепок и высок...

Радость юных, зависть старых,

Вон он, снежный городок!

 

В белом вихре мчатся санки,

Тараторят шаркунцы.

На потеху спозаранку

Едут дети и отцы.

 

И пылают ярко лица

У смеющихся девчат,

Полушалки, как жар-птицы,

Чистым золотом горят.

 

«Кто же,— думают дивчины,—

Нынче выиграет спор?»

...Начинают бабы чинно

Свой кедровый разговор.

 

Ох и вкусные орехи!

Ох и солнце! Как весной...

Наступает час потехи.

Разойдись, народ честной!

 

С криком, гиком многократным

В наступившей тишине

Вылетает парень статный

На горячем скакуне.

 

Вот он ближе, ближе, ближе.

Весь в серебряной пыли.

Птахой конь несется рыжий,

Отделяясь от земли.

 

Кто статнее? Он? Рысак ли?

Тут задача нелегка.

Кто-то клок горящей пакли

Сунул в морду рысака.

 

Крик, и свист, и гогот звонкий,

Смех, бросающий в озноб...

Конь рванулся — и в сторонку,

Парень кубарем в сугроб!

 

Как хлестнула, как рванула

Песня к небу самому:

«Видно черт надул Вакулу.

Почему? Да потому!»

 

Сколько гомона и шума!..

И стоит, от счастья пьян,

С виду хмурый и угрюмый

Коренастый мальчуган.

 

Он любуется потехой,

Не моргая, не дыша...

Русской силой, русским смехом,

Русской песни гулким эхом

Очарована душа!

 

4

 

 

И, взяв земли сибирской горстку,

Усевшись в глубине возка,

Уедет он, как холмогорский

Сын бедолаги-рыбака.

 

Но у шлагбаума заставы

Возок покинет он тайком.

Налево взглянет и направо -

И вытрет слезы рукавом.

 

Еще Часовенная горка

В тумане утреннем видна,

Еще сверкает льдистой коркой

Реки уснувшей белизна.

 

Еще домов чернеют крыши.

Над каждой кровлей — синий дым…

Спокойно дремлет, мирно дышит

Родимый город перед ним.